День был тихий и прозрачный, как бывает только в конце лета, когда воздух становится почти осязаемым от света и тепла. Пётр Аркадьевич Бахматов ехал по широкой просёлочной дороге, окаймлённой высокими дубами, чьи листья уже начали слегка жухнуть на августовском солнце. За дубами раскинулось поле, где ещё стояли пожелтевшие колосья, а вдалеке виднелись кусты, заросшие спелой рябиной.
Усадьба Остен-Гоффенов показалась из-за поворота аллеи неожиданно, словно вышла навстречу гостю сама собой. Это было массивное старинное строение с белыми колоннами, обветшалое, но всё ещё величественное, будто хранящее в себе дух минувших эпох. Сад вокруг дома был запущен, но именно эта запущенность добавляла ему особую прелесть: кусты жимолости и сирени росли где попало, а трава на аллеях была высокой, точно никому уже не хотелось её стричь.
Когда пролётка подъехала к крыльцу, встречать гостя вышел сам барон фон Остен-Гоффен — высокий, стройный старик с седыми усами и внимательным взглядом серых глаз. Он встретил гостя радушно, хотя в его манерах чувствовалась некоторая отстранённость, свойственная людям, привыкшим к одинокой жизни.
