Саратовская группа Beautiful Boys исполняет романтичный поп-рок и метит в стадионные рок-звезды. Впереди плотный фестивальный график и крупный сольник, который пройдет 9 августа на московском дизайн-заводе «Флакон». Александр Нурабаев поговорил с музыкантами об истории группы, о музыке и о поэзии, ржавом «Гетце» и новых струнах.
Сноб: Я слежу за Beautiful Boys с лета 2023 года. Впервые прочитал о вас в телеграм-канале Сережи Мудрика и через несколько недель увидел на фестивале Moscow Music School. Помните то выступление?
Антон Рогожников: Антон Рогожников (бас-гитара): Да, хорошо помним — человек сто тогда собралось у сцены.
Иван Подгороднев: Иван Подгороднев (вокал): Это было наше самое первое выступление в Москве.
Сноб: А потом был ваш первый сольник в «Китайском летчике Джао Да» — и это уже был солд-аут. И на последующие ваши концерты в столице всегда распродавались все билеты, включая площадку «19/30» на две с половиной тысячи человек. На Summer Sound придет еще больше. Повлияла ли на вашу жизнь такая популярность?
Антон Рогожников: Концертов стало больше. А в остальном… Жизнь особо не изменилась. Я как ездил на ржавом «Гетце», так и езжу.
Иван Подгороднев: А я чаще вообще просто на ногах передвигаюсь — правая-левая, правая-левая.
Сноб: Но что-то все-таки изменилось?
Иван Подгороднев: Ну да, я купил себе звуковую карту за сто тысяч. Для меня это прям победа — раньше писал все на какой-то древней, раздолбанной карте. Теперь у меня Apollo Twin.
Антон Рогожников: А у тебя как, Егор (гитарист группы. — Прим. ред.)?
Иван Подгороднев: Егор струны новые купил… и окончательно потерял связь с домом. (Все смеются.)
Сноб: Ваня, есть ли минусы в сложившейся ситуации? Скажем, меньше времени на себя, на написание новых песен?
Иван Подгороднев: Да, вот с этим как раз проблема. Я планировал перед летним туром пару песен сделать про запас, чтобы было что выпускать. Не успел. Еще и выпускные экзамены в консерватории были. Но сейчас, надеюсь, будет неделя перерыва в гастрольном графике — я напрягусь, сделаю парочку летних треков.
Сноб: Многие ваши коллеги при подобном хайпе, как правило, переезжают в Москву или Питер. А вы всё еще в Саратове. Почему?
Иван Подгороднев: Такие мысли возникают, но нет финансов для основательного переезда. Да и зачем? Час лететь — и ты в Москве.
Сноб: Наверняка вы в Саратове настоящие герои, гордость города.
Иван Осипов: Иван Осипов (барабаны): Недавно нас позвали в местный Центр инициатив. Какой-то депутат спрашивал: что сделать, чтобы поднять культурный уровень? Кроме нас, там было еще 15 человек. Но сам факт — нас позвали!
Иван Подгороднев: Меня никто не звал, я потом узнал. Антон с Ваней ходили.
Антон Рогожников: Ну ты скромничаешь. Мы тебе сказали, а ты: «Да чего я туда пойду?»
Иван Подгороднев: Я не деловой человек в этом смысле. Мне скажут: «Вань, сможешь это сделать?» — я скажу: «Ну да, попробую». А предлагать идеи — не мое. У меня идеи как с клипом: в голове красиво, а как реализовать — непонятно.
Сноб: Мы с вами уже не первый раз общаемся. А я до сих пор не знаю, с чего началась история группы.
Иван Подгороднев: Состав группы был другой: я и еще один гитарист, а басист и барабанщик постоянно менялись. Иногда играли вообще без баса. Один раз на концерте в Саратове барабанщик сказал на саундчеке: «Пойду покурю» — и не вернулся. Мы играли концерт без ударных, хотя установка стояла. И я понял: нужен новый состав.
Мы нашли барабанщика и басиста. Все шло неплохо, но басист откололся. Знакомый гитарист посоветовал Антона Рогожникова. Потом был фестиваль «Имена» в Саратове — выступали Антоха МС, «Каспий», Миша Хорев. Наш барабанщик опять ушел, и я вспомнил про Ваню Осипова — мы лет десять назад немного играли вместе. Позвонил ему — он как раз купил себе установку, не играл лет шесть-семь. Пришел — и срослось. Вот так мы начали. Году в 2023-м.
Мы долго играли втроем. Но мне неудобно было петь и играть одновременно. Тогда Антон предложил взять Егора. Егор пришел на первую репетицию и уже знал весь репертуар. Сразу стало понятно: надо брать.
Сноб: Поговорим про тексты ваших песен. В них нет конкретики — больше образности и ассоциаций, дающих слушателю богатую почву для фантазии. Это сознательный подход или просто именно так пишется и наилучшим образом подходит под романтичный стиль группы?
Иван Подгороднев: Я бы сказал, что да — осознанный подход. Я пробовал разные стили письма и понял, что такой способ выражения мне ближе. Мне не нравятся песни, где длинное повествование, выдуманные сказки. Мне ближе поэзия абстрактная, символизм, импрессионизм. Например, Борис Рыжий — потрясающий поэт. Мне кажется, это последний настоящий поэт 20-го века. Потому что он соединил вот эту мусорную какую-то свалку, в определенном смысле апокалиптическую, с красотой слова. Его в этом смысле можно сравнить с Есениным: это тоже была поэзия какой-то окраины, чего-то бандитского. Да, Борис Рыжий — это Есенин эпохи 90-х. Но при этом все на очень высоком слоге, наполненном, но не вычурном. Есть у него такие шедевры поэтические, которые нигде я не встречал. Просто мурашки по коже моментально. И образы, образы, образы в голове.
Вот это самое главное для хорошей поэзии. Потому что, бывает, что читаешь — вроде все красиво. И даже мелодично. Мелодичный стих очень безумно тяжело написать. А у Бодлера, у Бориса Рыжего сразу зрительная картинка рождается в голове. Я вижу прям все, я вижу этот путь. Как он, допустим, по лестнице идет в какую-то убитую хрущевку. Там какие-то люди непонятные вокруг. Солнца нет практически в его поэзии. Все темное, и снег лежит. От разлитого красного вина по парку след какой-то тянется.
Это все вообще меня очень пугает и одновременно восхищает. У Рыжего поэзия с визуальными образами. Читаешь — и сразу кино в голове.
Сноб: Ваня, какая музыка тебя сформировала как сонграйтера?
Иван Подгороднев: Первое осознанное впечатление — Radiohead. Прикол в том, что я хотел найти Motorhead, но перепутал названия. Мне было лет тринадцать, молод был совсем, помню только слово head. И вот я ожидаю услышать зубодробительный хард-энд-хэви, а тут звучит Creep — и все, я попал. Ну а потом я стал слушать все их песни, что нашел. Следующей была Knives Out, акустическая версия. Я начал крутить на повторе. Бедная моя мама: целыми днями депрессуха льется из колонок прямо на весь дом. Мне кажется, я года два-три все их альбомы слушал постоянно. Все изучил, читал биографию. Потом постепенно я понял, что мне надо еще что-то посмотреть, и уже в более сознательном возрасте открыл Джеффа Бакли. Всего один альбом, но какой глубокий. И тоже все изучил, правда, у него кроме великого альбома Grace, есть только сборник бисайдов. Я вообще такой человек: если что-то одно найду, могу бесконечно слушать. Могу пересматривать фильм по 200 раз один и тот же. Потому что всем мне надо показать, всем поделиться. Так же и в музыке у меня произошло.
Потом у меня классической музыки безумное количество появилось в голове. Я начал в консерватории учиться и работать в театре оперы и балета. Изучил огромный пласт того, что я вообще никогда не слушал. В основном оперу. Я безумно увлекся выдающимися итальянскими оперными певцам. Влюбился в пение Франко Корелли, Марио Дель Монако, теноров величайших.
Потом один мой знакомый привил мне любовь к Элвису. Элвис — это тоже харизма. Неизгладимое впечатление на меня произвел.
Сноб: Знаю, что у тебя есть в коллекции несколько пластинок Сержа Генсбура.
Иван Подгороднев: Да, он произвел на меня неизгладимое впечатление. Открыл я его для себя совсем недавно — года три-четыре назад. Никогда раньше не интересовался французским шансоном. Даже не помню, как именно это произошло — возможно, случайно где-то услышал. Произошел в голове какой-то щелчок.
После этого я стал изучать все, что с ним связано. Посмотрел фильм про него «Любовь хулигана». Его я тоже пересмотрел миллион раз.
Сноб: А какой Элвис тебе ближе — в исполнении Остина Батлера или Джонатана Риза Майерса?
Иван Подгороднев: Есть еще фильм, снятый, по-моему, в 79-м году. Это мой любимый фильм про Элвиса. Его там играет молодой Курт Рассел. Шикарный фильм. Фильм с Батлером мне тоже понравился. Но мне не очень зашел визуальный стиль — слишком резкий, рваный монтаж. Хотя я понимаю, что это стиль База Лурмана. Просто не мой.
Сейчас еще, говорят, выходит фильм про The Beatles — четыре фильма, от лица каждого участника. Я, как битломан, конечно, жду. Несмотря на весь скепсис — жду.
Сноб: В этом году невероятную популярность получила ваша песня «Нежная любовь». Ее поют хором на концертах, еще с того самого упомянутого выступления в «Джао Да» — сам свидетель. А можно вообще предсказать успех песни?
Иван Подгороднев: Иногда кажется, что можно. Написали песню, думаешь: вот она точно выстрелит. Например, «Ты выбираешь чудеса» или «Нежная любовь» — мы на них делали ставку. А в итоге именно «Нежная любовь» нас и удивила.
Сноб: Удивила?
Иван Подгороднев: Да. Когда мы выпустили альбом, мой менеджер Саша Алькаев сказал: «Все, делаем ставку на «Нежную любовь», это будет фокус-трек». Мы начали ее активно продвигать, но… вообще ничего. В списке треков на альбоме она была где-то шестая или седьмая, и никто ее особенно не слушал. Я даже начал сомневаться: почему так? А первой вирусной песней как раз стала «Ты выбираешь чудеса». А к ней я скептически относился.
Похожая история была с треком «Ниоткуда с любовью». Я его буквально за десять минут написал — ну, по ощущениям. На самом деле, наверное, чуть дольше, но это все произошло на одном дыхании. Написал, скинул ребятам, через два часа говорю: «Все, выкладываем». Честно, я писал ее просто, чтобы «заткнуть дыру» — у нас тогда была стратегия выпускать по песне в месяц. Надо было чем-то поддержать активность. И вот выпустили… и она обогнала «Ты выбираешь чудеса».
Сноб: Как неожиданно.
Иван Подгороднев: Абсолютно. Хотя «Нежная любовь» все равно оставалась популярной. Но если посмотреть, что выкладывали зрители после концертов — прошлым летом везде была «Ты выбираешь чудеса». Мы уже устали от коротких видео, где снова и снова одна и та же песня. А «Нежная любовь» появлялась в одном из десяти случаев. Этим летом все поменялось. Теперь, наоборот, только «Нежная любовь», благодаря YouTube-шоу «Кенты сквад». И понеслось.
Сноб: Это дало вам буст?
Антон Рогожников: Огромный. Как раз к выходу ЕР «Вещие сны» у нас уже было 400–450 тысяч слушателей, а после — почти 800 тысяч. И этот ролик был как взрыв. Люди начали слушать «Нежную любовь», а потом и другие песни с первого альбома — «Ты выбираешь чудеса», «Где бы я ни был»… Все треки выросли в прослушиваниях в полтора-два раза. Даже те, которые раньше никто не замечал. Это очень подстегнуло интерес ко всей нашей музыке.
Сноб: Немного поговорим и про второй, относительно недавний альбом «Мы не изменимся никогда». На мой взгляд, он ничуть не хуже первого. Такой же мелодичный, атмосферный, романтичный, но будто и богаче по аранжировкам. Видимо, сказывается наличие второго гитариста. В общем, с пресловутым синдромом второго альбома вы справились успешно.
Антон Рогожников: Спасибо! Не самое популярное мнение. Ну да, мы справились с синдромом второго альбома. Хотя… знаешь, если бы люди знали, что это наш 36-й или 40-й альбом по факту.
Сноб: Даже так?
Иван Подгороднев: Ну, конечно, я же писал музыку еще до Beautiful Boys. Просто никто ее особо не слышал. Так что формально это второй альбом, но по ощущениям — нет. У нас было штук пятьдесят песен, и мы отбирали для альбома из них. У меня даже бывают моменты — захожу в телегу, смотрю свои старые треки, думаю: а если из них собрать альбом? Иногда отправляю ребятам: «Прикиньте, как звучит?»
Антон Рогожников: Часто от второго альбом есть завышенные ожидания. Люди чего-то ждут, в очень узком диапазоне, и сложно туда попасть. Но этот альбом, мне кажется, получился сложнее, многограннее. Все песни, которые Ваня написал, мне очень нравятся. Думаю, пройдет немного времени, выйдет еще пара альбомов — и к этому вернутся, уже без «синдрома второго», и смогут услышать, насколько он глубокий.
Сноб: Понимаю, о чем ты. Довольно распространенная история, когда от артиста ждут повторения полюбившихся хитов, в вашем случае — «Нежной любви» или «Ты выбираешь чудеса». Альбом хороший, но есть там один момент, вызвавший недоумение, — это фит с Лолитой. Молодая инди-группа — и вдруг такая неочевидная мейнстримовая артистка, как Лолита. Как так случилось?
Антон Рогожников: Во-первых, понятие «инди» — это все навешивают извне. Мы просто делаем музыку. И идея была: а почему бы не сделать трек с кем-то из «мастодонтов» российской сцены? Чтобы человек был классным, живым. Я предложил Лолиту. Все отреагировали положительно, мы отправили ей трек — и она буквально за день-два записала вокал. Ваня интегрировал ее голос в готовый трек, и все.
Сноб: Но реакция же была неоднозначной?
Иван Подгороднев: О да, много негатива прочитали. Люди, которые нас вообще не слушали, приходили в комменты, просто чтобы полить грязью. Но мне трек нравится. Без экспериментов невозможно делать что-то новое.
Сноб: А с кем еще хотели фитануть?
Антон Рогожников: Я бы с The National сделал, а Ваня — с Radiohead. Из наших… может, Vodoley GT? (Все смеются.)
Сноб: Кто это?
Антон Рогожников: Мы как-то ехали в машине, слушали мою волну «Яндекс Музыки», и началась песня про «вишневую шаурму». Мы зашли посмотреть — у него было всего семь прослушиваний. Трек нам понравился. Сейчас у него уже за 200 прослушиваний, надеемся, хотя бы часть из них благодаря нам. Мы теперь в каждом интервью его упоминаем — хотим, чтобы дошло до тысячи.
Сноб: Вы ведь сейчас прикалываетесь?
Антон Рогожников: Нет! Серьезно, нам реально понравилось. Постпанк, минимум барабанов, три ноты, речитатив. Но звучит свежо.
Сноб: Кстати, а нет ли мысли сделать какой-нибудь ироничный, анонимный сайд-проект, резко отличающийся от Beautiful Boys, как это сейчас принято?
Антон Рогожников: Егор, ты, кажется, подмигиваешь. У тебя ведь есть что сказать?
Георгий Головченко: Егор Головченко (гитара): Ладно, расскажу. У меня есть проект Locky Stocky — электронная инструменталка, иногда с вокалом. Сейчас под псевдонимом «Локсток» выйдет новый трек. А еще был проект Port Sever — такой постпанк. Теперь хочу их объединить: взять лоу-фай и биты из одного, вокал из другого и сделать что-то новое.
Иван Подгороднев: Мне есть что добавить. Мы недавно были на свадьбе у Димы Караневского, и я Егору показал демки — у меня есть такие приколы типа кальян-рэпа. Никому не показываю. Егор сказал: «Давай делать». Мы договорились, что он читает, я пою припев. Но, скорее всего, это останется в столе. Хотя кто знает.
Сноб: Ваня, ты закончил в этом году консерваторию. Но я так понимаю, что вместо академической карьеры ты окончательно выбрал поп-музыку?
Иван Подгороднев: Так я ведь музыкой занимался еще до учебы. Просто писал дома, без звуковой карты. Петь учился как-то по-своему, просто опять же для себя. Потом в моей жизни появился колледж консерваторский, который я закончил. Потом сама консерватория еще 4 года. Параллельно я стал работать в театре солистом. И спел там много партий — Ленского в «Евгении Онегине», Владимира Игоревича в «Князе Игоре», Водемона в «Иоланте» Чайковского, Тамино в «Волшебной флейте», Лыкова в «Царской невесте», Сусанина в «Жизни за царя» Глинки. Но потом все это стало рутиной, репертуар не менялся из года в год. Я там провел восемь лет, а все, что мне было необходимо, выучил за три. Стало скучно. И как раз в это время началась движуха с группой, и я ушел из театра.
Сноб: Не жалеешь?
Иван Подгороднев: Немного скучаю, честно. Может, вернусь. Но сейчас мне интересно с группой. А в театры присматриваюсь, где посвободнее.
Сноб: Педагоги не отговаривали от такого шага?
Иван Подгороднев: Нет. Никто вообще не вмешивался. Даже мой основной преподаватель, когда я ему просто сказал, что уезжаю, он: «Ну езжай». И больше мы с ним никогда про это не говорили. А сейчас я ему отправляю периодически фотографии с концерта. Потом он сам нашел мои песни, послушал, сказал: «Интересно, молодец». Мы с ним до сих пор общаемся. Он сам музыку пишет, романсы, кантаты. Так что очень нормальная, поддерживающая атмосфера была.
Сноб: Недавно я общался с одним набирающим ход музыкантом, и он высказал интересную мысль: мечта у человека должна быть большой и даже немного недостижимой. Если у вас такая? Не знаю, может, хотите выступить на Glastonbury?
Иван Подгороднев: Могу сказать за себя. У меня одной какой-то мечты нет. Главная цель — чтобы мою музыку слушали. Это дает мне огромное удовольствие. Я сам вдохновляюсь, когда вижу, как другие делают что-то крутое. Смотришь на Queen, Radiohead — огромные стадионы, десятки тысяч людей. Даже страшно представить, что они чувствуют в этот момент.
Антон Рогожников: Да, вон недавно у Леди Гаги в Бразилии, по-моему, был концерт — два миллиона человек пришло.
Иван Подгороднев: Вот именно! Я не понимаю, как это вообще возможно. Это за пределами воображения. Наверное, моя мечта — собрать безумно большой концерт, но при этом чтобы он был качественным. Чтобы потом можно было книгу про него написать. И конечно, хочется гастролировать по большим фестивалям. Glastonbury, Coachella, Rock am Ring.
Антон Рогожников: Glastonbury — это вообще культ. До сих пор пересматриваю записи начала двухтысячных. Мы как-то смотрели концерт Паоло Нутини — офигенно просто. И столько людей, безумие.