«Сноб» публикует фрагмент из нового романа Марка Леви, выходящего в издательстве «КоЛибри» в переводе Аркадия Кабалкина.
Он грыз карандаш, погруженный в опись наличного товара, когда открылась дверь магазина.
— Какую книжку посоветуете? — обратилась к нему покупательница.
Нижняя челюсть Митча упала на добрых три сантиметра, брови на столько же взлетели вверх.
— Книжку?.. — растерянно отозвался он.
— Обычно в книжный магазин приходят для этого или я неправа?
И она искренне улыбнулась, как бывало всегда, когда непосредственность заставляла ее говорить вещи, о которых потом приходилось сожалеть.
— Обычно — да.
— Значит, все правильно, я обыкновенная женщина, даже слишком обыкновенная. — С этими словами она уставилась на край своего старого плаща.
— Нет, это совершенно не так, не знаю, как можно этого не замечать.
— Неважно, мы сделаем вид, что не замечаем. Мне бы очень хотелось уйти от вас с хорошей книгой.
Желая скрыть свою хромоту, Митч напряг мышцы больной ноги и, оторвавшись от прилавка, двинулся к одной из тумб с книгами. Текст на обложке той, которую он первой взял в руки, заставил его покривиться, положить книгу и взять другую. Так повторилось пять раз. Анна подошла к нему и положила руку ему на рукав.
— Вы когда-нибудь решитесь?
Он стоял перед ней, проглотив язык.
— Предложите хоть что-нибудь, мне любая сгодится. — Это было сказано неубедительным тоном.
— Может быть, чаю?
Теперь онемела она, а Митч залился краской и стал похож на мак посреди люцернового
поля. Их с Анной сходство состояло в неумении себя вести при попадании в бурный водоворот.
— Я оговорился, речь, разумеется, о книге, — спохватился он.
— Чайный салон тоже неплохо, — ответила Анна, удивленная тем, что эта мысль пришлась ей по душе, хотя ее ждал непочатый край работы. — Я так забегалась, что даже не пообедала, — добавила она в свое оправдание. — Сами выберете где, а за книгой я зайду в другой раз.
Митч запер магазин изнутри и выпустил гостью в дворик. Там она увидела бездомного кота и подошла его погладить.
— Он ваш?
— Нет, это ночной сторож.
Она никак не прокомментировала услышанное и последовала за ним. Они свернули с главной улицы в переулок, потом в еще один, прошли по третьему. Так они пересекли целый квартал. Митча тревожило не только то, что они бродят уже час и не находят иных тем, кроме отъявленных банальностей, но и то, что он понятия не имеет, куда ее пригласить, потому что в жизни не заглядывал в чайные салоны. На площади она остановилась и огляделась.
— Мы не слишком далеко ушли?
— Не слишком.
— Вы хоть знаете, куда мы идем?
— Не слишком.
— Я так и подумала.
— Я привык гулять по набережным, но это банально, это стало клише.
— Никогда не надо бояться клише, — ответила она. — Только мне сдается, что река протекает совсем не здесь, а в другой части города. Первое кафе, которое мы увидим, — наше.
Еще через десять минут Анна указала на неприметный ресторанчик, единственный достоинством было то, что он оказался у них на пути. Она опустилась на диванчик и заказала водку.
— Еще рано, но мне нужно сильное средство для укрепления сил, — объяснила она.
— Неудачный день?
Она утвердительно кивнула.
— Можно спросить, почему?
— Спросить можно, но я предпочитаю об этом не думать. Лучше расскажите мне про свой день, надеюсь, он лучше моего.
Митч заказал текилу, и официант убежал.
— Любите текилу?
— Нет, текила пригодилась бы мне вчера.
— Что произошло у вас вчера? — спросила Анна.
— Я увидел кое-кого, причинившего мне много мучений. Думал, смогу провести под прошлым черту, быть безразличным, а вышло наоборот.
— Женщина?
Митч молча покачал головой.
— Мне не свойственно злиться, но вот увидел его — и теперь хожу злой, мне не нравится это состояние.
— А как отреагировал он?
— То ли он меня не видел, то ли не узнал.
— Старая любовная история?
— Ничего похожего, — улыбнулся Митч.
— Чем же он вам насолил?
— Долго рассказывать, вам будет скучно.
Анна подалась к нему. Она читала на его лице, как трудно ему далось это признание. Он сказал, что ему не свойственно злиться, и она сразу ему поверила.
— Значит так, вы разбудили во мне любопытство. Не могу спросить, чем вы занимаетесь,
потому что знаю ответ, а если вы спросите об этом меня, то получится не очень оригинально. Можно ничего не говорить, молчание меня не пугает.
— А у вас в жизни есть кто-нибудь, кого вы никогда не простите?
— Был, — ответила она, — но я отплатила ему той же монетой. Теперь мы с ним квиты.
— Думаете, месть успокаивает?
— Нет. Вернее, может быть. В том, чтобы отомстить за себя, нет ничего почетного, но иногда не давать себя в обиду — вопрос выживания. Девчонки слишком часто познают эту науку уже в старшей школе.
Она растопырила пальцы и с наслаждением потянулась, как будто признание пошло ей на пользу.
— Какой вы были в юности?
— Какой странный вопрос! Мне еще никогда его не задавали! — засмеялась она. — Почему вы спрашиваете?
— Потому что я не мастер вести разговор, вы уже, безусловно, это заметили. Даже подумали, наверное, что я вами не интересуюсь. Ничего подобного! Полагаю, если хочешь кого-то узнать, то лучше начать с начала. Книгу же читаешь с первой страницы.
— Согласна, — сказала она. — Я обожала футбол, была похожа на мальчишку, поэтому меня приняли в команду. Я бегала быстрее мальчишек и гораздо чаще их забивала голы. За это меня поставили в нападение. Вратари не могли отразить мои удары, мне нравилась их посрамлять. Я выработала непобедимую технику. Прежде чем нанести удар, я издавала хриплый крик, как делают теннисистки, меня это подстегивало, а вратарь подпрыгивал — и получал мяч в сетку. Но потом у меня стала расти грудь, и с мечтой о карьере в мужской команде пришлось расстаться.
Митч отправил мысли к дальним берегам, чтобы не смотреть на грудь Анны.
— Вас прогнали из-за груди? — спросил он, глядя на плохую копию картины Мондриана на стене у Анны за спиной.
— Я сама хлопнула дверью. Природа брала свое, мои товарищи по игре росли, развивалась их мускулатура, вместе с ней росла выносливость, и я больше не могла тягаться с ним на поле. Я стала откровенно плохо играть.
— А потом?
— Потом я со свирепой энергией устремилась во взрослость, но это уже следующая глава.
— Зачем вам понадобилась свирепая энергия?
— Чтобы покинуть отчий дом.
— Вы не ладили с родителями?
— Когда как, но чаще — нет. Я отказывалась делать то, чего они от меня ждали. У меня была своя мечта, и я хотела ее осуществить.
— И как, получилось?
— Почти, для этого я и вернулась.
— Куда вы уезжали?
— Очень-очень далеко… Что-то я разболталась, вы засыпали меня вопросами.
Митч подумал, что искусство вести разговор сложнее, чем он предполагал: существует некое количество задаваемых вопросов, которого лучше не превышать. То ли дело книги, они так чудесны своей доступностью!
— А вы? Вы претворили в жизнь вашу мечту? — спросила его Анна.
— Как раз сейчас я над этим работаю. — Видя, что озадачил Анну, он поспешил поправиться. — Я имел в виду не этот момент с вами, хотя очень его ценю… Можно такое говорить?
— Можно, — разрешила она. — Что же вы имели в виду?
— В общем… Я тоже вернулся из долгого путешествия.
— Где же вы были?
— В тюрьме, — сказал Митч.