Рубрики
Жизнь

Хвалить нельзя ругать

Что будет, если дети растут без честной обратной связи? Психолог Катерина Мурашова о рисках воспитания, в котором больше не принято критиковать, сравнивать и говорить правду.

Сегодня, уважаемые читатели, я предлагаю вам рассмотреть вопрос, в оценке которого большинство современных молодых людей, родителей и даже педагогов вряд ли со мной согласятся. Потому что уже приблизительно лет 15–20 у нас в обществе наблюдается совершенно другой, прямо противоположный проблеме, которую я собираюсь обозначить, тренд. 

И я к этому несогласию абсолютно готова, во-первых, потому что вообще никогда на владение какой-либо истиной в последней инстанции ни по какому вопросу не претендовала, а во-вторых, потому что именно так обсуждение и выглядит единственно осмысленным, ибо там, где все согласны, чего же и обсуждать?

Речь у нас пойдет об обратной связи, которую растущий, развивающийся и взрослеющий в настоящее время ребенок получает от окружающего его мира, в первую очередь от людей. Я думаю, что такое обратная связь, все знают, однако все-таки занудства ради давайте уточним: обратная связь — это отзыв, отклик, реакция на какое-либо действие или событие. Термин используется в разных сферах, например в биологии, в технике, в психологии.

Получение обратной связи на свои действия является одним из основных способов обучения человеческих (и не только) детенышей и одним из ведущих способов адаптации к окружающей среде. (Еще есть сравнение себя с другими и прямая имитация.)

Выглядит это на практике предельно просто: сунулся вот сюда — заругали и выгнали, сделал вот эдакое — похвалили-приласкали, сказал вот такое — никто не обратил никакого внимания. Именно эти мгновенные реакции являются для маленького ребенка важнейшей информацией о том, как устроен окружающий его мир. С их помощью он его изучает и к нему приспосабливается. А потом делает достаточно сложные выводы. Например, такие:

— Мама и бабушка не любят, когда я на барабане играю (хотя я и прекрасно и очень громко это делаю, и барабан у меня прекрасный), они сразу начинают стонать, что у них болит голова, а если продолжить, то могут и барабан отобрать и надолго его убрать на шкаф. А вот папа наоборот: когда он со мной остается, он совершенно не против, что я играю на барабане, он даже и сам может со мной в такт по чему-нибудь постучать. Это очень весело! Зато мама и бабушка очень любят со мной рисовать и всегда мне помогают сделать красиво, а папа рисовать совсем не любит и кисточки, воду  и гуашь мне не дает, только карандаши и шариковую ручку. Так что, наверное, разумно при папе — стучать, а при маме с бабушкой — просить краски и рисовать с ними.

Прошу понять меня правильно: я тут совершенно не обольщаюсь и не считаю, что теперь, сделав этот вывод, наш ребенок всегда будет поступать «разумно». Но благодаря обратной связи он понял «как устроено» все в этой области мира, и значит, его возможности для совладания с миром увеличились. И когда он все-таки стучит по своему барабану буквально у бабушки на голове, он закономерно ожидает того, что должно вскоре произойти. Его мир не благостен (а где нам взять благостный мир для наших детей?), но предсказуем — и потому не чрезмерно (а в самый раз) опасен и неврогенен. «Мне было скучно, рисовать я не хотел, и я сам выбрал стучать при бабушке, — грустно думает ребенок, провожая взглядом очередной раз убывающий на шкаф барабан. — Я знал, что она разозлится. И вот — все произошло так, как и должно было произойти…»

Это может быть грусть, печаль, злость или обида (в зависимости от темперамента ребенка), но это никогда не начало невроза, потому что в предсказуемом (но не благостном!) мире у обычных детей в обычных семьях неврозов практически не бывает.

Описанная мною ситуация — это лишь начало долгой истории получения подрастающим ребенком обратной связи из самых разных инстанций, но все они (вещь-то базовая!) строятся по одной и той же схеме. И выводы из них делаются по тому же самому (усвоенному в раннем детстве) алгоритму:

  • Ира вообще ни во что не будет со мной играть, если я сначала не поиграю с ней в куклы.
  • Марья Петровна буквально звереет, если мы хоть чуть-чуть выходим за загородку нашей площадки, и сажает на скамейку до конца прогулки, а Ольга Игоревна разрешает туда ходить и собирать вон там желуди… (Помните этот удивительный феномен муниципальных детских садов? Одна воспитательница всегда злая, а другая — всегда добрая…)
  • Если подойти к Вере Александровне перед уроком и признаться, что не приготовил задание, она двойку не поставит. А с Михаилом Аркадьевичем это бесполезно, он скажет «это твои проблемы» — и специально вызовет отвечать.
  • Лезть на пожарную лестницу и на крышу можно только тогда, когда на скамейке не сидят старушки из подъезда. В противном случае они сразу начинают орать, чтобы мы слезли, иначе они вызовут полицию.
  • Тренер ненавидит, когда говорят: «Я это не смогу», сразу предлагает уйти из секции и смотрит презрительно. Надо говорить: «Я буду пытаться», тогда он дает дельные советы и помогает, а если и вправду никак не выходит, говорит: мы к этому потом еще вернемся!

Хорошая, логичная, давно и исправно работающая схема, не так ли, уважаемые читатели?

Вот и я тоже так думаю. И здесь пока возражений в мой адрес будет немного.

Но у нас есть и еще одна схема из этого же куста обратной связи — оценочная.

Ребенок трех лет, растущий в системе «оценочной обратной связи», вполне может сказать: я рисую хуже, чем Люба, зато я бегаю быстрее ее.

Ребенок пяти лет: я пою очень громко, но неправильно, и в мотив не попадаю, поэтому меня в хоре просят потише петь. А вот на дерево у нас в группе только я и могу залезть. Я самый лазючий. 

Ребенок десяти лет: я не умею сам знакомиться, я боюсь. И драться я боюсь, если кто ко мне пристает, я лучше учительнице скажу. Поэтому мальчишки в классе меня не очень любят. А вот с девочками у меня очень хорошие отношения, потому что я вежливый, умею слушать и никогда матом не ругаюсь.

Подросток 13 лет: если мне прямо чего скажут — я сделаю, мне не трудно. А если вот, как мама, ждать, когда я «сам догадаюсь» помочь, это вот вообще никогда не случится. Я и задачки могу решать только по образцу. И кто там на что обижается, не понимаю. Поэтому со мной часто ссорятся, а я сам — ни с кем. Но они потом часто возвращаются, потому что понимают уже, что я-то ничего плохого не хотел, просто «не догоняю», и все.

Как же вот это все, описанное выше, формируется? Оно формируется из «оценивания», больше никак.

Ребенка вслух сравнивают с другими. Ребенку ставят оценки в школе и других местах. Ребенка дразнят, ругают и только очень изредка хвалят сверстники. Ребенка выбирают или, наоборот, не выбирают в игры, в пару и т. д. Ребенка хвалят и ругают (в идеале — приблизительно в равных пропорциях) близкие, знакомые и полузнакомые взрослые. Постепенно в его голове формируется пусть еще не образ себя (на его полноценное формирование обычно уходит как минимум полжизни, да и говорить, что в 13–15 лет что-то там окончательно сформировалось, — абсолютная неправда), но представление о том, как он выглядит в глазах мира, различных групп и конкретных людей, где он успешен или неуспешен, эффективен или неэффективен, в какие предприятия и с какими вероятными последствиями именно для него ему целесообразно или, наоборот, нецелесообразно ввязываться… Параллельно он изучает не только себя, но и других людей, их чувства, уязвимости и предпочтения.

И вот здесь у нас уже сразу возникают вопросы, потому что из буквально лавины статей, книг, лекций, передач и прочего такого ныне вырисовываются прямо противоречащие всему вышесказанному, модные, адресованные в первую очередь родителям, психолого-педагогические тезисы:

  • Ребенка категорически нельзя сравнивать с другими детьми.
  • Ребенка категорически нельзя сравнивать с другими детьми.
  • Ребенка следует хвалить за все, за что вообще хоть чуть-чуть можно.
  • Нельзя, чтобы ребенка дразнили, обижали, а уж тем более стукнули другие дети.
  • Ребенку нужно предоставлять положительное внимание и принятие, сказать ему: «Я устала и не хочу играть, иди отсюда!» — нельзя и неправильно.
  • Орать на детей и показывать им свою злость или ярость по любым поводам, связанным с ребенком, неправильно.
  • Давать вслух прямую и честную с вашей точки зрения оценку возможностям и успехам (или неуспехам) ребенка (по типу «этот рисунок мне не нравится», «из сделанной тобой кормушки птицы есть не смогут и вот почему», «с уходом за хомячком ты не справился, я за ним ухаживать не собиралась с самого начала, поэтому хомяк с клеткой отправляется на Авито») — нельзя.
  • Чужие взрослые вообще ничего не должны «указывать» вашему ребенку (даже если он за 15 минут поездки достал весь автобус).

И согласитесь, что этот список можно еще растянуть приблизительно на страницу.

В связи с этим у меня уже давно возник вопрос: а как же они, бедолаги, должны учиться-то, если им честную обратную связь не предоставляют практически все «сензитивное» время их взросления?

Рано или поздно мир, разумеется, им сообщит, что никто их «понимать и принимать» тут особо не собирается. И придется-таки учиться ориентироваться на уже взрослую «обратную связь». Но время-то для обучения (то самое детство, в идеале безопасное и не неврогенное) уже упущено?

А знаете, уважаемые читатели, что было последним толчком, подвигнувшим меня написать этот материал? Мое общение с чатом Джипити. Он по естественным и всем понятным причинам следует тому же тренду, который я описала выше: все одобряет, принимает, поддерживает. Я пыталась обсудить с ним несколько своих теоретических размышлений из разных областей, и на все он отвечал мне приблизительно одинаково: «О, как интересно! О, как вы оригинально мыслите! О, какая это замечательно перспективная идея!» В какой-то момент я с растерянностью поняла, что я реально никаким усилием собственного разума не могу понять и различить, где его оценка конструктивна (в этой теории и вправду что-то есть), а где это просто пустое дуновение рассматриваемого нами тренда. А я-то — взрослый человек с огромным жизненным опытом. Что же тогда сказать о детях и молодежи, которых растили во «всепринимающей и поддерживающей» атмосфере? 

Одновременно я (очень вовремя) прочитала в интернете материал о том, как мужчина, по всей видимости входящий в психотический эпизод, несколько дней обсуждал с этим чатом свои теории, и чат его тоже поддерживал насчет того, что это все «очень интересные и перспективные» мысли. Потом мужчина уехал в психиатрическую больницу с острым психозом, а его родные нашли эту обширную переписку.

То есть я вижу здесь (разумеется, вовсе не в чате Джипити, который всего лишь зеркало, а в воспитательном тренде на фильтры в выдаче детям обратной связи) некую ловушку, снижающую детскую (а потом и взрослую) адаптивность. Но, возможно, я ошибаюсь.

Давайте обсудим, уважаемые читатели? Пишите свое мнение по этому вопросу по адресу: Katgift12@gmail.com

А я опубликую ваши письма в нашей традиционной рубрике «Люди пишут письма».

Может быть, дети в современном мире уже могут обучаться всем этим важным вещам не на практике, а как-нибудь по-другому? Тренинги эмпатии? Семинары «пойми, что хочет другой»? Обучающий квест  «Какой я на самом деле?» Мультфильмы, компьютерные игры, отрабатывающие и закрепляющие реакции на стандартные ситуации межличностной коммуникации?