15 лет назад вышел второй альбом «макулатуры» — «девять рассказов». Автор «Сноба» Егор Спесивцев взял два больших интервью у бессменных участников группы Константина Сперанского и Евгения Алехина.
2010 год — где ты, чем занимаешься?
Я работал в конторе, которая называлась «Телемаркер». Это была такая огромная база данных с выпусками новостей, всякими информационными сюжетами со всех регионов России, в том числе и федеральными. Для кого она была создана — не знаю.
Мы работали в две смены — с 7 до 14 часов и, по-моему, с 14 до 22 часов. Выглядело это так: тебе дают сетку какого-нибудь челябинского «ОТВ», ты сидишь и смотришь сюжеты. Когда начинается сюжет, нажимаешь на пробел. Когда заканчивается — тоже. Чтобы отправить его в базу, нужно было еще какие-то теги прописать: условно, «Чрезвычайное происшествие», «Фрадков»… или как тогда премьера звали?
В 2010? Ты знаешь.
Да, точно (смеется). Премьера звали Владимир Путин. Короче, расставляешь теги, отправляешь редактору, редактор еще раз все смотрит и сохраняет. Но это все не так важно. Здесь скорее само место интересно: если я не ошибаюсь, это была дочерняя контора какой-то другой фирмы, связанной с какими-то важными людьми.
Там все было очень мутно. Офис располагался на каком-то старом авиазаводе. При этом зарплата была по тем временам нормальная, тысяча долларов. В рублях это было что-то около 30 тысяч. И работа не пыльная. Там можно было зависнуть, как в лимбе, очень надолго. Я проработал полтора года, а Женя, по-моему, год.
Как ты нашел эту «контору»?
Мы с девушкой переехали из Петербурга в Москву, буквально на себе тащили с Ленинградского вокзала мокрые коробки с вещами. Заселились в однокомнатную квартиру в Медведково, где уже жил Женя со своей девушкой и еще один пацан со своей бабой. Какое-то время мы там жили вшестером, на первом этаже. Было жутко, но мы в целом были готовы, потому что в Москву приехали работать. В Петербурге работы не было, а тут я сразу же ее нашел. Посмотрел объявления на HeadHunter, и меня на следующий же день позвали на собеседование. Там нужно было пройти только тест на знание русского языка, и он был для подготовительного класса.
Свои куплеты в «девять рассказов» ты написал в «Телемаркере»?
Да, я как-то научился одновременно работать и писать тексты. Вокруг опен-спейс, люди едят вонючую корейскую морковку, а я сидел, писал куплеты. Разумеется, сначала Женя написал свои. Опять же, не помню, там ли это было: в тот период он жил одновременно десять жизней, и хрен его знает, в какой из них это происходило.
Кажется, вместе вы там вы писали уже «осень».
Кстати, может быть. Я точно помню, что «осень» писал там. Наверное, ты прав. Просто это так давно было, что у меня несколько периодов спрессовались в один. Не то время, к которому я возвращаюсь из каких-то романтических побуждений.
А что оттуда вспоминаешь чаще всего?
Лето в Москве, когда все было в тумане от пожаров. Я жил тогда на Большой Никитской, рядом с консерваторией, уже переехал из Медведково. Клип на «экзистенциальное поражение» (песня «ночных грузчиков» — Прим. ред.) снимали как раз в этой квартире. Обычно я выходил, прямо перед собой видел консерваторию, поднимался по Брюсову переулку и шел в «Седьмой континент», был когда-то такой магазин на Тверской. Иногда вообще на Манежную площадь ходил за продуктами. При этом денег не было вообще.
Я помню, что ходил тогда в каких-то драных портках. Видимо, каждый пассажир, который в Москву прибывает, должен пройти такой период. Сейчас я его с теплотой вспоминаю: мы жили в огромной пятикомнатной квартире почти вдвоем с моей девушкой. Как раз тогда у нас появился кот Матвей, которому сейчас шестнадцатый год идет. Котенком он вытравил всех мышей из той квартиры. А там реально были мыши: это очень старый московский дом XIX века. В свое время там, наверное, ютились какие-то консерваторские преподаватели. Это что касается быта.
Если говорить про жизненные ориентиры, все тексты для «девяти рассказов» я написал в абсолютной «несознанке». Это были пузыри на болоте. Я вообще не понимал, о чем пишу. Как будто слепого в кафе-мороженом поставили играть в пинбол. Кнопки вроде нажимает, но ничего не понятно: движется мячик, есть он там вообще? Вот примерно так же я писал тексты. Мне кажется, женины куплеты с «девяти рассказов» — это золотой фонд российской эстрады, а я ему просто подгадил. Гнилой банан подложил к нормальным овощам и фруктам, чтобы он там все испортил.
Какой трек с альбома появился первым?
Возможно, это «альбатрос» и был. Я точно писал его в «Телемаркере», и там даже какие-то образы есть, которые я тогда видел в новостях и добавлял в текст.
Почему ты Мишеля Гондри поменял на Марка Уолберга?
Сначала меня раздражал культ «Вечного сияния чистого разума». И вообще раздражал Гондри, потому что он всегда балансирует на грани между чем-то омерзительно кринжовым и гениальным. Всегда у него в фильме есть какой-нибудь чудак в вязаной шапочке, божий одуванчик такой… В общем, в тот период он меня дико раздражал. Сейчас я к нему с гораздо большей симпатией отношусь, поэтому строчку о нем заменил на строчку про Марка Уолберга. Вот такая история (смеется).
Ты говорил, что твой куплет в «г. москва» основан на реальных событиях.
Да, я его написал после того, как мою девушку поймали на воровстве в магазине «Перекресток». Он находился прямо возле станции метро «Медведково», мы иногда ходили туда подворовывать продукты. И вот ее поймали, но то ли у нее при себе совсем ничего не было, то ли была какая-то фигня, поэтому ей просто стали насовывать в сумку продукты, она ночь провела в обезьяннике. Мрачная история в стиле Медведково, по мотивам которой написался мой дегенеративный текст.
Почему дегенеративный?
Моя главная беда как автора — я беру интересные сюжеты, которые происходили в моей жизни, и своим творчеством их обесцениваю. Девальвирую настолько, что не получается ощутить масштаба трагедии. Ну, необязательно трагедии — чего угодно. Если из моего куплета хоть что-то понятно, то вот, о чем я пытался рассказать.
С «г. москва» еще какой-то мощный концертный опыт был связан.
Мы выступили в Казани с репертуаром из «детского психиатра», а из новых песен зачитали, по-моему, только «г. москва». До этого мы ее либо совсем не репетировали, либо репетировали всего один раз. Возможно, поэтому песня длилась минут восемь, местами уходя в какие-то экстатические проявления. Я был очень взбудоражен фактом, что кто-то вообще пришел на концерт: ходил между столиков в обнимку с приятелем из Казани, как будто я Вилли Токарев в ресторане на Брайтон-Бич. Он же всегда радушно обходил столы, руками размахивал. Я что-то такое же проделал.
И мне концерт очень понравился. Вообще тогда сильные эмоции были: на песне «г. москва» я, помнится, настолько громко кричал, что у меня лицо посинело. Еще там был бесплатный вход, поэтому мы собирали пожертвования в чехол от скрипки. Это я помню, потому что в какой-то момент Женя закричал: «Чехли-и-ить!». Или мы оба закричали? Но вот был такой момент, в стиле фильма «Джей и Молчаливый Боб».
Ты как себя чувствовал на концертах в то время? Я перед нашим разговором смотрел запись одного выступления, где ты путаешься в своем куплете из «зощенко» и начинаешь читать от лица «мента»: «Я поступил на юрфак… Ой!».
Мы тогда еще очень мало выступали. В Казани был, кажется, третий концерт за все время. Мне сейчас уже сложновато восстановить последовательность, но я хорошо помню эпохальное выступление в клубе «Демократия» (правда, уже с альбомом «осень»). Я приехал туда после утренней смены в «Телемаркере» и еще на саундчеке начал жестко накидываться водкой. К началу концерта я был уже абсолютно вареный: мало того что не выспавшийся, еще и бухущий настолько, что в своих очках с десятью диоптриями не мог увидеть, что написано на бумажке с текстом.
Как ты это преодолел?
Орал просто. Мычал в каком-то порыве безумном. И все вокруг понимали, что что-то неправильное происходит, люди выходили из зала. Видео сохранились, можешь посмотреть потом. Там есть интересные фрагменты. Например, на песне «Угольная пыль». Еще, кстати, помню концерт в Double Bourbon на Таганской, на котором мы с Сергеем Зиллионом познакомились. В песне «никто» у Жени есть строчка:
Вот это про Сергея Зиллиона. И на этом концерте мы выступали уже со скрипкой и с трубой. Еще там танцевала стриптиз на балконе одна наша знакомая. На всякий случай не буду называть ее имени, но это не какая-то головокружительная деталь.
Короче говоря, концерты в то время были нечасто, и каждый запоминался. Я хорошо помню, как мы добились разрешения выступить за бесплатно на каком-то фестивале, когда только начинали писать реп (участники «макулатуры» настаивают на написании через «е», — Прим. ред.) в Кемерове. Я прямо перед этим концертом заболел, и Женя один отдувался. И даже тогда было какое-то головокружительное ощущение: «нас заметили, позвали». Со временем уже появилось более профессиональное отношение.
Но это уже сильно позже?
Значительно, конечно. Тогда его даже близко не было. Я помню, мы за какие-то копейки ездили на минивэне по России. Может, две тысячи за концерт я получал, и все равно ехал — ради угара. Едешь в минивэне ночью, весь скрюченный. Какие-нибудь панк-группы на «Газели смерти», может быть, до сих пор так ездят, за плавленый сырок и бутылку протвейна. Но это было «не то, о чем я мечтал», как пела группа «Пурген». Сейчас даже не могу реконструировать, почему это казалось классным.
Тогда у меня было ощущение, что я живу в желудочном пузыре какого-то хтонического монстра и заплывшими глазенками обозреваю, что там есть вокруг меня. Если какой-то импульс через всю эту «броню» до меня добирался, еще и вызывал какие-то эмоции — мне это, наверное, сразу нравилось. Я просто вообще не понимал, что мне нужно, чем я занимаюсь. Как с людьми разговаривать. Вот до такой степени.
Помнишь, как написал свой куплет для «газданова»?
Честно говоря, я даже плохо помню, о чем там. Оттуда про «пакет на голове»?
По-моему, я вдохновлялся каким-то фильмом Хармони Карина типа «Мистера одиночество». Я тогда дико перся по его фильмам, многие пересматривал. «Гуммо» очень много раз пересмотрел. Какие-то образы я из его фильмов понатаскал, но все равно непонятно, о чем там и что имел в виду. К кому я обращался? Явно не к своей тогдашней девушке, потому что никаких пересечений с нашей жизнью там нет.
Я просто выдумал какой-то сюжет (не ахти какой), что-то наплел. Женя-то написал о своем реальном переживании, у него там прекрасный текст. Я просто помню, что в Твиттере какая-то баба написала: «Хочу набить себе текст песни “газданов” на ляжке». И я был уверен, прочитав этот твит, что мой куплет она точно набивать не станет. Невозможно себе вообразить, чтобы кто-то захотел его у себя на теле оставить. Если только в качестве какого-то пожизненного наказания.
На нелюбимую ляжку.
(смеется) Или на ляжку человека, которого ты ненавидишь. Хотя тогда уж лучше сразу на лоб.
На альбоме есть твои строчки, которые тебе нравятся?
Когда ты написал, что мы будем рассуждать о «девяти рассказах», я вспомнил одну строчку из песни «никто»: «Я путаюсь в мире, как в сетке футбольных ворот». Мне кажется, это хорошая строчка. Все остальное у меня там, по-моему, полное г****.
Особенно мне не нравится мой куплет на песне «справка» — это позор вообще. Я не понимаю, как он мог родиться. Мне кажется, это худшее, что я написал в жизни. Даже не с точки зрения рифм или слога, хотя это там тоже плохо, но с точки зрения образов и общего посыла — просто зачем? Какая-то сопляческая самоуверенность.
Из сегодняшнего дня «девять рассказов» может показаться даже «политическим» альбомом, но у меня есть ощущение, что виной тому само время — просто в начале 2010-х естественно писалось так. Это правда?
Кстати, да. Я сейчас немножко отмотаю назад и защищу этот пафос, потому что, действительно, он во многом исходил из ощущения времени. Я ведь не был тогда в какой-то протестной тусовке. Лимоновской партии симпатизировал одно время, но не более того. По большей части я был аполитичным, и откуда исходил этот социально-политический пафос — непонятно. Как будто в то время это было что-то обязательное: если ты пользователь, условно, «Живого Журнала», носишь кеды, слушаешь группу NRKTK (хотя я не слышал группу NRKTK) и хардкор-панк, значит, ты по умолчанию должен быть нигилистом и писать обо всем, о чем я тогда писал.
Это в первую очередь именно нигилизм, свойственный подросткам. Мне тогда было 20 с чем-то, но для человека моего (заторможенного) развития это практически юность. Умственное развитие у меня было на уровне 15 лет. Поэтому, конечно, я нахватался всякого и сразу с радостью понес все это дальше, вообще не понимая, что я говорю, не отвечая за свои слова и так далее. Женя в этом плане был гораздо вдумчивее: он никогда не говорил о том, чего не пережил или не обдумал, за что не мог ответить. У меня это была просто какая-то накидка, которую я как надел на себя, так и сбросил.
У Жени тоже некоторые строчки вызывают вопросы. Например, когда он в песне «никто» говорит, что уже старше Достоевского, когда его почти расстреляли, а это неправда (он младше). Откуда, кстати, в этом треке столько Достоевского?
Он там упоминается в качестве хэштега скорее, а не какого-то «цементирующего» образа. Я пытался выразить ощущение разлада, который мне тогда был интуитивно понятен. Казалось бы, 2010-е — время, когда жизнь нормализовалась: люди ездят в Испанию, покупают себе одежду Fred Perry, журнал «Афиша» рассказывает клеркам, как не ломать кулер. Но за всем этим ощущался потенциал какой-то катастрофы. Было ощущение, что не должны жители России в 2010-м году жить с ощущением, что все устаканилось. Я ощущал, что это все покоится на каком-то гнилом фундаменте.
Вообще, песня «никто» — это выпад конкретно в сторону журнала «Афиша». Мне просто казалось, что там работают какие-то инопланетные уроды, которые воспевают абсолютных дегенератов, как будто мы все пожизненно прописались на «Пикнике» играть в пляжный волейбол. Все, что происходило вокруг журнала «Афиша» в то время, у меня вызывало какое-то интуитивное отторжение. Зато потом я сам туда попал.
По поводу?
Меня позвали участвовать в круглом столе на тему «Музыканты против политики». Там все участники теперь запрещены законом: Noize MC*, Василий Обломов* и еще какие-то чудики.
Прекрасная компания. Но вернемся к альбому.
Мне, кстати, до сих пор очень нравится звук на этом альбоме. По-моему, это один из лучших альбомов, выходивших у нас в ту пору. Такого звука ни у кого не было. В демо-версии он был еще лучше: сырой, «грязный». Очень напоминал что-то из постпанка третьего эшелона, типа Modern English или The Chameleons.
Почему решили «почистить» звук в итоге?
А вот не знаю. Я-то в этом ничего не понимал тогда, всем занимались Женя с Суперборисом (продюсер «девяти рассказов» — прим. ред.). Я как-то оказался на репетиции без Жени и вообще ничего не смог объяснить музыкантам. Меня это ввело в абсолютное отчаяние. Я просто вообще не знал, как музыка создается.
Так и получаются культовые альбомы. Что можешь сказать о треке «*****»?
С ним связана забавная история, Женя ее описывал в какой-то книжке.
У нас был концерт в Нижнем Новгороде, и он прошел не очень хорошо: мы были уставшие, пили водку и ели рис прямо перед выступлением, очень быстро. После этого концерта поехали к Роме и начали фантазировать, что сейчас Захар Прилепин приедет в гости и по-отечески нас успокоит, скажет: «Ребята, вы в моем городе! Вы у меня под защитой!». Захар Прилепин просто тогда был любимчиком всех либералов, такой объединяющей фигурой. Мы посмеялись над этим, а потом Женя придумал песню с таким сюжетом, и Захар Прилепин опубликовал ее на своем сайте.
Конечно, Захар Прилепин не мог написать, что группа «макулатура» посвятила ему песню «*****». Вместо этого он (или, наверное, кто-то за него) написал: «Группа “макулатура” посвятила Захару Прилепину песню “вспомни богатырей”».
Хороший повод «вспомнить». Что с «кафкой»?
В песне «кафка» хороший припев, я помню его до сих пор. И эту песню мы долго еще исполняли. Наверное, дольше всего из этого альбома. Там, вроде бы, нет политики…
Перечитай свой куплет.
А что там? Сейчас посмотрю (пауза). Вот это жесть (смеется). Какой ужас. Я отказываюсь от своих слов. Какого-то бреда я туда понатаскал. Откуда во мне бралось все это в 2010-м году? ЖЖ, видимо, перечитал. Другого объяснения нет.
Как раз переходим к «жжизни».
Самая устаревшая песня в истории песенного творчества: песня про ЖЖ. Женя тогда решил подколоть Гришковца, а я выбрал сайт Look At Me. Там собирались всякие расслабленные граждане и хвастались тем, как они выглядят. У меня в то время, возможно, было даже желание быть вписанным в эту тусовку, но я понимал, что беспородный и вписан быть не могу, поэтому в капризном тоне на нее набрасывался.
Это, конечно, никого вообще не задевало. «Раздался голос со стороны параши» — вот в таком духе (пауза). Ого, я тут даже про Пришвина написал. Я тогда не читал, наверное, ни одного куска его дневников. А вот строчка «девочек-хипстеров насилует жирный художник» точно была привязана к какому-то скандалу… хотел сказать очередному, но это потом они стали «очередными», а то был первый. В богемно-медийной тусовке водился какой-то модный художник, который всех подряд насиловал. Я решил, что это показательный момент.
Какой свой куплет ты бы уничтожил?
Очень сложный вопрос. Только с «Девяти рассказов»? (смеется) Просто может показаться, что я, выбрав что-то одно, отдаю предпочтение всем остальным текстам, а в этой ситуации трудно себя вообразить. Наверное, «справку» я бы все-таки хотел удалить из памяти. Кстати, я в каком-то году увидел в инстаграме у Ксении Собчак фотку: она сфотографировала стену, на которой было намалевано «Пожалуйста, Христос, уходи, здесь уже некого спасать», и подписала: «Иногда и я так думаю!».
Даже не знаю, хорошо это или плохо.
Я тогда уже достаточно критично относился к этому тексту, чтобы кринжануть.
Вообще, что ни напишешь, когда текст «отделяется», сразу думаешь: «Что это за хрень? Зачем это произошло?». Можно, конечно, сказать, что «поэт — это медиум», но мне скорее кажется, что это я осел просто. Как-то же рождается в голове эта бредятина. И я четко понимаю, что ничего не хотел сказать. Я не отвечаю ни за одну строчку. Не понимаю, как это все было слеплено воедино. Опять же, не в том плане, что «шестикрылый серафим коснулся моего сердца» или какая-то такая фигня.
Зачастую это реально бред сумасшедшего. Мы сейчас в вакууме рассматриваем «девять рассказов», но такого рода текстов навалом — особенно в «абстрактном» сегменте русского рэпа. В свое время были созданы просто тонны кала в таком духе. Его подвозили цистернами. Так что, по крайней мере, это не конкретно моя проблема. Это проблема всех людей, которые не понимают, чего хотят от жизни.
*Алексеев Иван Александрович «Noize MC» признан Минюстом РФ иностранным агентом.
*Гончаров Василий Владимирович «Вася Обломов» признан Минюстом РФ иностранным агентом.
Беседовал Егор Спесивцев