Вы тоже ловили себя на мысли, что детство — это всего лишь этап «подготовки к школе», школа — «подготовки к институту», а институт — «подготовки к карьере»? И где тогда сама жизнь? Разобраться пытается психолог Катерина Мурашова.
Эпиграф: если у тебя в детстве не было велосипеда, а теперь у тебя два «Мерседеса», то все равно в детстве у тебя не было велосипеда.
Сегодня, уважаемые читатели, предлагаю начать с фраз, которые в разное время звучали на приемах у меня в кабинете.
«Я во много всяких кружков ходила, больше всего мне нравилось танцевать, а потом к девятому классу все бросила, потому что уже много уроков, и к экзаменам же надо готовиться».
«Я всегда любил больше со взрослыми разговаривать, и у меня особенно начальная школа был ужасный период — меня там все не любили, и буллинг был. Я все время пропускал и готов был на что угодно, лишь бы в школу не идти, и учительница придиралась. Я только уже в институте вздохнул свободно».
«У меня сейчас бывает по две олимпиады в неделю, я иногда даже просыпаюсь и не могу вспомнить — по какому сегодня предмету. Но все говорят, что иначе нельзя — это же дополнительные баллы к поступлению».
«Она у нас и читать, и писать умеет с пяти лет. И к школе таблицу умножения уже знала. Вы же понимаете, какие сейчас требования в по-настоящему хороших школах, ну и чтобы задел был…»
Возможно, вы спросите: «А о чем это всё? И что между ними общего?»
А общее все-таки есть. И это именно та тема, которую мне сегодня хочется с вами обсудить. Я называю ее «подготовка к…». В своей практике я сталкиваюсь с ней очень и очень часто (гораздо чаще, чем хотелось бы).
Начинается «подготовка к…» очень рано: «Мой трехлетний ребенок не хочет слушать книжки, складывать пазлы и учить буквы. А как же развитие концентрации внимания? Ему скоро к школе готовиться…»
При этом вот что удивительно: сейчас очень много детей с откровенной задержкой развития речи, и это как будто родителей волнует гораздо меньше… А ведь именно речь дает ребенку возможность задавать вопросы, а значит — получать нужную именно ему информацию, а значит — развиваться… Но то, что современные маленькие дети задают все меньше вопросов (потому что задержка развития речи и потому что с самого раннего детства они перегружены разнообразной информацией), — это как будто бы и не проблема?
Дальше, с взрослением ребенка, тема «подготовки к…» только нарастает по мощности и объему.
Последняя группа в детском саду называется «подготовительной», как будто бы это не лето беззаботного и одновременно уже вполне осознанного детства, а всего лишь ступенька к чему-то «настоящему». Но многие сегодняшние дети уже осознали подвох.— Ты хочешь пойти в школу и там учиться? — один из вопросов стандартного теста на школьную зрелость.— Не хочу! — честно отвечает сегодня каждый третий шестилетний — семилетний ребенок.
Тридцать лет назад (я это отчетливо помню) отрицательных ответов на этот вопрос практически не было.
Со второго класса дети начинают готовиться к ВПР (Всероссийские проверочные работы). «Если ты их не напишешь или напишешь плохо…»«То что будет?» — всегда хочется спросить мне.
Начальная школа — поле битвы за домашнее приготовление уроков. Учителя стремятся переложить ответственность: «Вы должны с ним дома заниматься!»Родители пытаются. В результате — стаканы валерьянки и тысячи детских и взрослых неврозов. Крики: «Я уйду из дома», «Я тебя ненавижу», «Зачем вы тогда меня рожали», «Тогда лучше убейте меня». Ужас родителей. Походы к психологам, чтение интернета. Психологи с умным видом дают сотни разнонаправленных рекомендаций.
Я говорю: «Да прекратите же, раз вам всем это так тяжело дается. Пусть учится на что сможет. Современная программа начальной школы в целом возможна для удовлетворительного самостоятельного усвоения любым психически здоровым ребенком».
Почти истерические крики про:— Он сам не сможет! Он не умеет сам себя заставить! (А почему он к восьми годам этого не умеет? — вопрос к родителям.)— Учителя требуют!— У него же будут одни двойки и тройки!
И следом, апофеозом, почти наверняка всплывает и наша сегодняшняя тема:— Он же не сможет потом поступить в хороший институт! (То есть усаживание за уроки и крики «убейте меня тогда!» во втором классе — это закладка фундамента для поступления, — все поняли?)
Дальше ситуация часто развивается естественным для меня (как для психолога-практика), но прискорбным для родителей образом: ребенок становится сильнее и самостоятельнее, и заставить его что-то делать становится почти невозможно. Здесь наблюдается четкая развилка:часть детей интериоризирует родительские неврозы про текущий момент как «подготовку к…» и начинает годами жить не сейчас, а «когда-то потом». Уроки — не потому, что хочется разобраться и усвоить, а потому что надо сдать и получить хорошую оценку. Занятия с репетитором — потому что надо догнать и подготовиться к экзаменам. Олимпиады — не потому, что интересна биология или программирование, а потому что это дополнительные баллы и возможности для поступления в престижный вуз.
Другая часть детей на подходе к подростковости начинает активно протестовать против этого навязываемого им абсурда и «теряет мотивацию к обучению» — так это теперь официально называется. Эти дети почти перестают делать уроки, иногда прогуливают школу, иногда, напротив, прилежно ее посещают, но «ничего там не делают и не усваивают», а только общаются с друзьями. Поскольку делается это почти всегда демонстративно и наперекор, то иногда (при невысоком уровне учебного интеллекта) в какой-то момент проходит «точка невозврата», и ребенок/подросток действительно теряет возможность самостоятельно «догнать» и усвоить программу.
И всех их в течение приблизительно четырех лет едва ли не ежедневно пугают несдачей ОГЭ и ЕГЭ. Не сдашь или сдашь плохо — вся жизнь насмарку. Ну вот скажите честно: как вот лично на вашу жизнь повлияло то, как вы сдали русский язык в девятом классе?
К сожалению, и на этом «подготовка к…» психологически не заканчивается — ведь в этой парадигме и хороший институт-то надо хорошо закончить только для того, чтобы потом… что? — Ну, получить хорошую работу, войти в «хороший» круг, заработать много денег, продвинуться по службе от младшего менеджера к старшему…
В общем, сейчас уже достаточно много сорокалетних, вполне успешных по общепринятым меркам людей (с ними я тоже регулярно сталкиваюсь как специалист), которые оглядываются назад по линии собственного онтогенеза и обескураженно себя (а кого еще?) спрашивают: ребята, а что это вообще было? И к чему я теперь готовлюсь?
Здесь у читателя наверняка уже созрел вопрос: ок, а что автор предлагает-то родителям взамен всего этого?
Автор предлагает несколько пунктов.
Объясните сначала себе, а потом ребенку (как с маской в самолете), что детсад, школа, лагерь, институт и т. д. являются вовсе не подготовкой к чему-то, а совершенно самостоятельными этапами жизни.Все их надо прожить, что-то на каждом из них преодолеть (например, попытки тебя дразнить и вывести из себя будут в жизни у каждого человека), чему-то научиться, что-то использовать и непременно — что-то обрести, чему-то осознанно обрадоваться и восхититься.
Потому что если у тебя в детстве не было велосипеда (друзей, врагов, дурацких или веселых кружков, неудачных или удачных предприятий, опасных и увлекательных путешествий), а потом ты стал старшим менеджером, то у тебя все равно в детстве не было велосипеда (и всего вышеперечисленного). И изменить это уже невозможно даже на кушетке у самого дорогого психотерапевта. Да и не нужно, потому что, как и всегда, гораздо проще все это профилактировать, чем лечить.
С какого возраста можно объяснять ребенку? Лет с пяти, я думаю (если ребенок развивается в соответствии с возрастом и не имеет психических нарушений). И здесь же еще очень важен момент осознания своих сил и своей ответственности: если каждый этап проживается «на полную катушку» в сложившихся обстоятельствах, то я уже в восемь лет отчетливо понимаю, что можно сделать многое, чтобы обрести друзей вот в этой начальной школе и наладить отношения вот с этой учительницей (а не ждать, когда меня переведут в другую, где учителя и дети «получше»). Но я не делаю этого — значит, здесь образуется моя доля ответственности за то, что потом это все вспоминается «как сущий кошмар». Это очень полезно, и именно при таком отношении к себе и к миру формируются гораздо более объемные и адаптивные личности, чем из позиции «меня не понимают и мне все должны».