Рассказ одного известного ЯПовского писателя.
Пятница, (не 13-е) 13:00
Доктор Корнеев ненавидел пятницы. Особенно пятницы, когда в его ежедневнике появлялись записи, которых он сам не делал. Такие записи обычно означали, что кто-то наверху (или, что более вероятно, внизу) решил, что его жизнь недостаточно абсурдна.
[Примечание: Вселенная имеет особое чувство юмора. Оно примерно так же утончённо, как удар кувалдой по пальцу, но куда более изобретательно в выборе моментов.]
— Следующий! — рявкнул Корнеев, выписав рецепт очередной ипохондрической бабульке на плацебо с убедительно звучащим латинским названием.
В кабинет вошёл бледный мужчина в идеально скроенном костюме-тройке. Корнеев мог бы поклясться, что температура в комнате упала на несколько градусов. Дорогие туфли посетителя странно поскрипывали и изгибались при ходьбе, словно были надеты не на ступни, а…. копыта?
— Присаживайтесь, — буркнул Корнеев, не отрывая взгляда от медкарты. — На что жалуемся?
— На чувство тревоги, доктор. Постоянное, изматывающее чувство, что за мной наблюдают.
[Примечание: Паранойя — это когда вам кажется, что за вами следят. Настоящая проблема начинается, когда вы точно знаете, что за вами следят, и следящий — это Создатель Вселенной с очень чётким представлением о том, чем вы НЕ должны заниматься.]
Корнеев поднял глаза и замер. Зрачки пациента были вертикальными, как у кошки, но это даже не самое странное. Вокруг его головы словно клубилась тень, несмотря на яркий свет лампы дневного света.
— И давно у вас эта… тревожность? — врач машинально потянулся к аварийному ящику с самым доступным односолодовым нейролептиком.
— Примерно… — пациент задумался, — несколько тысячелетий.
Корнеев медленно закрыл ящик.
— Я смотрю, вы любите гиперболы.
— А вы, доктор, любите отрицать очевидное, — улыбнулся посетитель, обнажив зубы, которые определённо были острее, чем положено по человеческим стандартам.
[Примечание: Отрицание — первая стадия принятия сверхъестественного. За ней следуют: попытка объяснить всё наукой, панический поиск ближайшего выхода, смирение и, наконец, выписывание счёта за консультацию.]
— Допустим, — Корнеев откинулся в кресле, решив подыграть. — И что же вызывает вашу тревогу, господин…
— Люцифер. Можно просто Люц. Или Сатана. Или Князь Тьмы. Как вам удобнее для заполнения медкарты.
Корнеев хмыкнул.
— Я запишу «Л. Морнингстар». Итак, что конкретно вас беспокоит?
— ОН, — Люцифер поднял палец вверх. — Каждый раз, когда я только-только начинаю наслаждаться работой, ОН смотрит на меня этим своим взглядом.
— Начальник? — предположил Корнеев.
— Бывший, — скривился Люцифер. — Мы… разошлись во мнениях о корпоративной политике.
[Примечание: «Разошлись во мнениях» в данном случае эвфемизм для «был низвергнут с небес в пылающую бездну». Корпоративные разногласия в высших сферах решаются радикальнее, чем в любой земной компании.]
— И в чём проявляется это… наблюдение? — Корнеев начал делать заметки, скорее для себя, чем для пациента.
— Вы когда-нибудь чувствовали, доктор, как ваша кожа буквально горит под чьим-то взглядом? — Люцифер наклонился вперёд. — А теперь представьте, что этот кто-то создал вас, знает все ваши мысли и может испепелить одним движением брови.
— Звучит как классический случай синдрома суперэго, — профессионально заметил Корнеев. — Ваше внутреннее представление об отце или авторитетной фигуре стало настолько довлеющим, что превратилось в постоянный источник тревоги.
Люцифер расхохотался, и стёкла в окнах задребезжали.
— Вы мне нравитесь, доктор! Фрейд бы вами гордился. Кстати, занятный был тип, мы с ним неплохо поладили.
[Примечание: В Аду есть специальный котёл для психоаналитиков, которые объясняли всё сексуальными комплексами. Там постоянно на повторе звучит запись «А что вы сами думаете о своём положении?»]
Корнеев потёр переносицу. День начался рано и был долгим ещё до появления этого… кем бы он ни был.
— Послушайте, мистер Морнингстар. Я не специалист по теологическим кризисам. Если вы действительно считаете себя Дьяволом…
— Я не считаю, — перебил Люцифер. — Я им являюсь. И мне нужна не теология, а практический совет. Как перестать бояться ЕГО взгляда?
Корнеев вздохнул. В конце концов, какая разница, кем себя считает пациент? Его работа — помочь.
— Хорошо. Давайте рассмотрим ваш страх рационально. Что самое худшее, что может случиться, если ОН на вас посмотрит?
Люцифер задумался.
— Ну, в прошлый раз меня низвергли с небес, лишили крыльев и обрекли править адом на вечность.
— И это уже произошло, верно? — уточнил Корнеев.
— Да.
— Значит, худшее уже позади. Что ещё ОН может сделать?
[Примечание: Оптимизм в вопросах божественного возмездия — это как зонтик во время астероидной бомбардировки: технически это какая-то защита, но на практике совершенно бесполезная.]
Люцифер нервно усмехнулся.
— Вы не понимаете. ЕГО разочарование… оно как… как…
— Как когда мама говорила «я не злюсь, я просто разочарована»? — подсказал Корнеев.
— ДА! — Люцифер подскочил. — Именно! Только помножьте это на бесконечность и добавьте ощущение, что ваша сущность разрывается на атомы!
Корнеев сделал ещё одну пометку: «Глубокий отцовский комплекс. Возможно, ПТСР от родительского отвержения».
— Знаете, что я вам скажу, — Корнеев сложил руки на столе. — Люди приходят ко мне с похожими проблемами каждый день. «Доктор, я боюсь, что недостаточно хорош», «Доктор, мне кажется, все видят, какой я ничтожный». Знаете, что я им отвечаю?
— Что?
— Всем плевать. Серьёзно. Люди настолько поглощены собой, что им некогда замечать ваши недостатки.
— Но ОН не человек, — возразил Люцифер.
— А вы уверены, что ОН настолько вами одержим? — парировал Корнеев. — Вселенная огромна. Миллиарды людей, триллионы решений ежесекундно. Вы действительно думаете, что ОН только и делает, что следит за вами?
[Примечание: Вселенная устроена по принципу «наблюдение за квантовой частицей»: стоит вам забыть о том, что за вами могут наблюдать, как именно в этот момент на вас обратят самое пристальное внимание. Особенно если вы решили сжульничать с чужой душой.]
Люцифер замер, словно эта мысль никогда не приходила ему в голову.
— Но тогда… почему я постоянно чувствую ЕГО взгляд?
— Потому что вы его ожидаете, — Корнеев постучал ручкой по виску. — Классический случай самосбывающегося пророчества. Вы так боитесь быть пойманным, что сами создаёте это ощущение.
На лице Люцифера отразилась целая гамма эмоций: от недоверия до проблеска надежды.
— И что вы предлагаете?
— Экспозиционную терапию, — Корнеев откинулся в кресле. — Сделайте что-нибудь… дьявольское. Что-нибудь, за что ОН точно должен вас наказать. И посмотрите, произойдёт ли что-нибудь.
[Примечание: Предлагать Дьяволу сделать что-то дьявольское — всё равно что советовать политику солгать или кошке проявить эгоизм. Это не столько совет, сколько констатация неизбежного.]
— Например? — заинтересовался Люцифер.
— Не знаю, — пожал плечами Корнеев. — Что там входит в ваши служебные обязанности? Соблазните праведника, искусите монахиню, устройте небольшой апокалипсис.
Люцифер задумчиво потёр подбородок.
— А знаете, в этом что-то есть. Если я сделаю что-то действительно… творческое, и ничего не произойдёт…
— То вы поймёте, что ваш страх иррационален, — кивнул Корнеев. — Классическая поведенческая терапия.
— Доктор, вы гений! — Люцифер вскочил, и на мгновение Корнееву показалось, что за спиной пациента мелькнула тень огромных крыльев. — Я знаю, что сделаю! Есть один праведник, который меня давно раздражает…
Корнеев поднял руку.
— Я не хочу знать подробности. Врачебная тайна, знаете ли. Меньше знаешь — крепче спишь.
[Примечание: В медицинских вузах не преподают курс «Как не стать соучастником дьявольских козней», и это серьёзное упущение в образовательной программе.]
Люцифер расплылся в улыбке, которая была слишком широкой для человеческого лица.
— Разумеется, доктор. Сколько я вам должен за консультацию?
— Стандартный тариф, — Корнеев выписал квитанцию. — Страховка покрывает?
— У меня особый вид страхования, — подмигнул Люцифер, доставая из внутреннего кармана пиджака бумажник, от которого исходил слабый запах серы. — Скажем так, я гарантирую вам место в VIP-секторе, когда придёт время.
— Мне бы предпочтительнее наличные, — сухо ответил Корнеев.
Люцифер рассмеялся и положил на стол несколько купюр.
— Вы мне действительно нравитесь, доктор. Такой… прямолинейный. Редкое качество в наши дни.
Когда посетитель ушёл, Корнеев долго смотрел на закрывшуюся дверь. Затем достал, наконец, из ящика стола бутылку виски, которую держал для особых случаев, и налил себе полный стакан.
— За экспозиционную терапию, — пробормотал он, опрокидывая содержимое в горло.
Понедельник, 9:00
[Примечание: Понедельники ненавидят все, включая высшие и низшие силы. Это единственное, в чём сходятся рай, ад и всё, что между ними.]
Корнеев с трудом разлепил глаза после бессонной ночи. Всё выходные новости пестрели сообщениями о странных происшествиях по всему миру. Необъяснимые погодные аномалии, массовые приступы откровенности у политиков, внезапное исчезновение всех левых носок из стиральных машин… Мелочи складывались в очень странную картину.
Войдя в кабинет, он замер. На его столе стояла корзина с фруктами и записка:
«Доктор, вы были правы! Ничего не произошло! Точнее, произошло кое-что забавное с тем праведником, но ЕГО взгляда я не почувствовал! Записался к вам на следующую пятницу для продолжения терапии. С благодарностью, Л.М.
P.S. Яблоки особенно рекомендую. Фирменный рецепт, проверенный тысячелетиями.»
Корнеев медленно опустился в кресло и посмотрел в окно, где по небу с запада поднималась грозно и неуклонно грозовая туча. Края ее уже вскипали белой пеной, черное дымное брюхо отсвечивало желтым. Туча ворчала, и из нее, время от времени, вываливались огненные нити…
Внезапно он вспомнил, что краем уха слышал новость о том, как Папа Римский угодил в реанимацию…
— Я ведь должен был стать дерматологом, — пробормотал он с тяжёлым вздохом. — Никаких моральных дилемм, никаких сверхъестественных пациентов. Просто прыщи и псориаз, письки и… пиписьки.
Где-то вдалеке раздался раскат грома, подозрительно похожий на смех.
[Примечание: Если вам кажется, что вселенная смеётся над вами, вероятно, так оно и есть. Особенно если вы только что стали терапевтом Дьявола. В таких случаях рекомендуется обновить страховку и запастись успокоительным. И, возможно, святой водой. На всякий случай.]