Однажды Георгий задумался о реакции иностранцев на русскую еду. Сподвиг его египтянин, который сказал, что борщ напоминает ему похлёбку с верблюжатиной, потому что в ней есть чеснок и йогурт. «Да чёт ни хуя, — с сомнением сказал Георгий. — Я себе не представляю, что я сел со стопкой водки есть верблюда с галушками». «Вот уж хуй, — обиделся египтянин. — Борщ с верблюжатиной будет, сука, самое оно».
Кстати, борщ любят все. Как-то у Георгия были в гостях пакистанские дипломаты, и хавали варево только так — всю кастрюлю, блядь, умяли, что бывшая на неделю сделала. И даже не спрашивали, халяльный ли борщ. Георгию следовало сказать, что на свинине, и он спас бы супец. Но борщ был на говядине. И китайцы с него тащатся. Георгий видал лично, как борщ в первый раз кушала девушка из посольства КНР. Слопав пару ложек, она буквально ушла в борщ с головой, как водолаз. Слышались только звуки всасывания и причмокивания.
Тож самое с оливье. «А я ел русский салат» — гордо сказал Георгию некий испанец, такой весь из себя идальго. «Говнище ты ел» — сообщил ему добрый Георгий, и отвёл в кафе, где угостил оливье с телятиной. Измучившись бесконечными пищевыми оргазмами, испанец сполз со стула. «Да, я ел говнище» — бесцветно прошептал он. «Ото ж» — осклабился Георгий, чья православная душа праздновала посрамление басурман.
А вот с селёдкой под шубой не всё гладко. Отчего-то она не заходила малайцам, индусам и бирманцам. «Она живая» — заявил Георгию как-то малаец, отказавшись есть сей салат. «Это Ленин всегда живой, — наставительно ответил Георгий. — А селёдка померла и засолена». Это не действовало, и становилось ясно, отчего вьетнамцы тошнотворно сельдь жарят. Только японцы ели «шубу», думая, что это такие суши с яйцами. И финны. И шведы. Ну им понятно, селёдку только дай. Неважно с чем. С водкой в разы охотнее. Скандинавы, хули.
Тут Георгий вспомнил про водку. Хоть она и не еда, кушать её любят все. «Будешь?» — кратко спросил он арабского собрата.
Египтянин тут же забыл о верблюде.
© Zотов
