Поздние дети — это не чудо, это про уравнение с множеством переменных. Когда тебе за 45, а у тебя грудничок, жизнь резко меняет масштаб. Всё, что казалось устоявшимся — распорядок, работа, тело, отношения — трещит, как плохо собранный шкаф.
Организм уже не восстанавливается за ночь. Спина не прощает качелей и переносок. Сон — роскошь. Усталость — фоновый режим. И ты не молодой папа, ты “взрослый”, даже если это твой первый ребёнок. И это бьёт, даже если ты делаешь вид, что тебе всё равно.
Социально ты оказываешься между мирами. Друзья с детьми постарше — на этапе кружков, ЕГЭ и подростковых кризисов. У них другие разговоры, другие заботы. Мамочки и отцы в песочнице моложе на 15–20 лет. Вам сложно шутить об одном и том же. И ты чувствуешь, как сильно оторван.
У позднего родительства есть плюс — внутренняя зрелость. Меньше драм, меньше истерик. Ты спокойнее, увереннее. Но это спокойствие даётся высокой ценой: усталость, ощущение, что времени мало, а сил ещё меньше.
И главная проблема — долгосрочная перспектива. Когда ребёнку 20, тебе 65. И всё, что ты не сделал со своим телом, здоровьем и головой — отыграется на нём. Не через гены, а через твою недоступность. Физическую, эмоциональную, ментальную. Поздние дети не нуждаются в молодости, они нуждаются в ресурсных родителях. А быть ресурсным после 45 — это работа, а не стечение обстоятельств.
